Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире - Taras Grescoe
"Хуже всего то, - напишет позднее Пауэлл, - что Америка продолжала предоставлять дипломатическое признание наиболее реакционным элементам в Китае [северным военачальникам], игнорируя доктора Сунь Ятсена и его соратников по Гоминьдану, которые развивали более современную националистическую форму правления".
К огорчению Коэна и многих представителей шанхайских иностранных концессий, националисты обратились за материальной и политической поддержкой к Советскому Союзу. Из своего опорного пункта в Кантоне они на российские деньги основали Военную академию Whampoa, призванную создать вооруженные силы по образцу советской Красной армии. Когда Сунь умер в 1925 году Коэн умер от рака, оставив менее ответственную работу телохранителя для своего сына и его вдовы Сун Цин-лин (широко известной как мадам Сун), борьба за лидерство в Гоминьдане свелась к двум людям.
Естественным преемником Суня был лихой Ван Цзин-вэй, прозванный "Ван с детским лицом" за свои юношеские ямочки, который прошел школу в Токио, Париже и Москве. Претендентом справа был командир Военной академии Вэмпоа, железная воля Чан Кай-ши. Во время Северной экспедиции, в ходе которой националистические войска - с железными котелками, промасленными бумажными зонтиками и старинными винтовками, которые должны были сами добывать себе пищу - выступили из Кантона против северных военачальников, Ван объявил город Ухань, расположенный в 500 милях от Шанхая, столицей новой левой республики. Тем временем Чанг, сотрудничая с шанхайскими гангстерами, начал в 1927 году чистку городского рабочего движения, возглавляемого коммунистами. Сторонники Вана в Ухане были разгромлены военачальником, подозреваемым в союзе с Чаном, а его советские советники были отправлены обратно в Москву. После поражения Вана Чан стал лидером Китайской Республики, и эта роль будет принадлежать ему на протяжении 47 лет.
Чан Кайши представлял собой странную смесь иностранных и китайских влияний, что делало его полностью продуктом своего времени. Родившись в чайной деревушке в ста милях к югу от Шанхая, он получил образование в военной академии в Токио, где впитал в себя основные принципы самурайского поведения. В Шанхае, где он работал брокером на Чартерной бирже акций и товаров, его познакомили - через миллионера-анархиста, известного как "Курио Чанг", - не только с Сунь Ят-сеном, но и с боссом "Зеленой банды", "Помеченным" Хуангом. Хотя он торговал неоконфуцианскими банальностями и исповедовал национализм, мотивированный унижением Китая Западом, после женитьбы на своей методистке, получившей американское образование, Сун Мейлинг, которая также оказалась младшей сестрой мадам Сун, Чан стал набожным христианином.
Кроме того, Чанг был необычайно обаятельным и известным вспыльчивым человеком, умевшим наживать врагов. Со своими вставными зубами, густым акцентом Нинпо, фирменным плащом и поясом для боеприпасов Сэма Брауна, которым он обтягивал свою миниатюрную фигуру, он казался некоторым нелепой фигурой. Американский генерал Джозеф Стилуэлл, работавший с лидером националистов во время Второй мировой войны, особенно презирал Чанга, которого называл "Арахисом".
Хотя Чан был решительным лидером с известной жестокостью, он не был идейным человеком уровня Мао Цзэдуна или Сунь Ятсена. При нем реформа старых маньчжурских институтов была скромной и поверхностной. Националистов высмеивали за то, что они сажали кленовые деревья, привезенные из Соединенных Штатов, вдоль дорог, которые никуда не вели из Шанхая. Хотя они установили новый календарь с основанием Республики в 1912 году в качестве 1-го года, люди продолжали запускать петарды, чтобы отметить лунный Новый год, как они делали это на протяжении веков. Для многих "голубые рубашки" Чанга - военизированная группа, состоящая из выпускников Военной академии Вэмпоа и рьяно подавляющая коммунистов, - имела тревожное сходство с немецким гестапо.
Журналист Эдгар Сноу, биограф Мао Цзэдуна, отверг идею о том, что Чан был восточным Гитлером или Муссолини. "Чан Кайши хотел абсолютной власти, но на самом деле он не хотел ничего менять", - писал Сноу. "Во времена полнейшего хаоса он часто заботился о форме, условностях и приличиях, а внутренне был озабочен предотвращением перемен".
Символом и симптомом этого врожденного консерватизма стало движение "Новая жизнь". Провозглашенное как альтернатива коммунистической философии, оно устанавливало сотни правил для повседневной жизни. Его постулаты, перечисленные в статье Рэндалла Гулда, американского редактора газеты Shanghai Evening Post and Mercury, включали в себя:
Сидите прямо, не бросайте еду на стол или под стол, не курите и не употребляйте алкогольные напитки.
Идите слева, не слишком медленно и не слишком быстро, чтобы не причинять неудобства другим, извинитесь, если столкнетесь.
Знайте не менее 1000 знаков, ежедневно читайте газеты, часто посещайте поучительные встречи.
Контролируйте свои эмоции, искорените проституцию, не играйте в азартные игры и не сплетничайте на пустые темы более 15 минут.
В Шанхае движение "Новая жизнь" было объявлено летом 1934 года с помощью огромных транспарантов на улицах. С самого начала смесь неоконфуцианской морали и серьезности, как у мальчика-скаута, была встречена китайской общественностью с насмешкой.
"На улице меня остановил симпатичный полицейский, потому что на мне было платье без рукавов", - вспоминает писательница Хань Суйин. "В летнюю жару, когда температура достигала 101 градуса, рикшам предписывалось бежать в полной одежде или обвязывать полотенце вокруг плеч под видом куртки".
К концу 1936 года, пробыв в Китае почти два года, Микки Хан понял, что националисты - некогда демократическая надежда нации - глубоко ошибаются. Недолгий опыт работы Синмая в национальном правительстве в Нанкине позволил ему многое сказать об истинных мотивах гоминьдановских чиновников, которых он считал алчными в своем стремлении к личному обогащению. Чанг, несмотря на оправданную репутацию честного человека, был известен тем, что закрывал глаза на худшие выходки своих подчиненных.
Даже Моррис "Двустволка" Коэн сказал Микки, что националисты уже не те, что раньше. В качестве телохранителя мадам Сун обязанности Коэна были невелики. В Шанхае он проводил большую часть времени в холле отеля Cathay, играя в карты, где его и познакомили с Эриком Линклейтером. Когда был опубликован роман британского писателя "Хуан в Китае", персонаж, похожий на Коэна, сыграл в нем центральную роль. Хуан знакомится с полковником Рокко, бывшим боксером и гангстером, ныне работающим в Китае торговцем оружием, в New Celestial Hotel, "почти по-американски высоком отеле" на Бунде. Он соответствует описанию отеля Cathay, в котором Линклейтер останавливался, когда был в Шанхае.
"Он вошел в гостиную, - пишет Линклейтер о Рокко, - быстрый и тяжелоплечий, как боксер, который знает о зрителях, и на мгновение остановился, чтобы посмотреть то в одну сторону, то в другую с ищущим взглядом актера, играющего в мелодраме".
Хуан узнает, что Рокко замешан в сделке по продаже танков генералу Ву Ту-фу в Нанкине. Рокко приподнимает пальто, чтобы показать приклад револьвера, спрятанного в кобуре под мышкой.
"И
